Что мешает иностранцам инвестировать в нашу лесную отрасль и как арендаторы становятся ворами на своих же участках, в интервью "РГ" рассказал президент Уральского союза лесопромышленников Андрей Мехренцев.
Раньше целые города на Урале были "заточены" под лес. В Тавде, например, с населением всего 50 тысяч действовало сразу четыре больших производства по переработке древесины. Сегодня это возможно?
Андрей Мехренцев: Мы могли бы создавать комбинаты с комплексной переработкой леса. Дело это, безусловно, дорогостоящее. Строительство целлюлозно-бумажного комбината (ЦБК), например, обойдется не меньше чем в два миллиарда евро. Это под силу только очень крупным компаниям, либо на паях с государством.
Вместе с запретом экспорта леса мы все-таки ни в коем случае не должны сокращать его заготовку, поскольку тогда образуется очень много перестойных деревьев, а это и угроза болезней леса, и больших пожаров, в которых гибнут сотни тысяч гектаров леса ежегодно по всей стране. И самое главное, за запретом экспорта стоят люди, которые сегодня заняты заготовкой леса.
Как вы относитесь к иностранным инвестициям в лесной отрасли?
Андрей Мехренцев: Если планируется проект, от которого выиграет вся территория, то это же только благо для нее. Так, несколько лет назад ИКЕА намеревалась открыть на Урале производство своих изделий из нашего леса. Мы подобрали площадку с хорошим подъездом к ней, с продуманной логистикой. Но столкнулись в итоге с тем, что по документам выделенная делянка значилась с одним типом леса, а на деле лес там оказался другой. Дотошные шведы в итоге отказались. Тут высвечивается еще одна большая проблема. Оперативно не обновляется документация по лесу. Многим картам по 30 лет и более.
Огромные площади бывших сельхозугодий, например, где сегодня деревья выросли уже в два человеческих роста часто вообще никому не принадлежат. А иногда добросовестный арендатор, напротив, может оказаться вором собственного же леса, только потому что по картам у него на участках стоит один тип леса, а на деле он уже давно переродился в другой. Лес же очень динамичная система. Нужна современная система учета, если мы намереваемся навести порядок в отрасли.
Какие резервы использования леса вы видите?
Андрей Мехренцев: В первую очередь это домостроение. Мы в свое время дружно перешли на пластиковые окна. Признаюсь, когда я был ректором Лесотехнического университета, я даже гордился тем, что во всех корпусах мы поставили пластиковые окна. Сейчас я думаю, какой же я был дурак: в нашей-то лесной стране использовать пластик вместо дерева - самого экологичного материала! Нам нужно начать переходить на деревянные рамы, паркет, сначала в детских учреждениях и больницах. Ввести "деревянные" стандарты при строительстве.
Еще один большой резерв - экотопливо, ведь далеко не до всех поселений сегодня дошел газ. Мы можем создавать транспортно-технологические терминалы. Это площадки, куда любой может приехать, напилить досок для своего дома, или даже сам изготовить какое-то изделие, закупить уже подготовленные дрова и т.д.
Дерево - сегодня тренд для всего мира. Самый безопасный экологичный и красивый материал. В Европе считается, что если ты купил изделие из дерева, то сохранил несколько растущих в лесу. Иначе перестояв, оно бы погубило другие.
Нам нужно многое менять в лесной сфере, тип рубок должен быть иным. Не сплошняком, а выборочно, только те деревья, которые нужны. Тогда не будет огромных зияющих проплешин, которые видны даже из космоса. И лес быстрее восстановится. Нам нужно вводить "цифру" в лесную сферу, что позволит контролировать участки и систему перевозок древесины.
