Нужно изменить отношение к строительству деревянных многоэтажек в РФ

— Вы возглавили Segezha Group в начале марта. Одна из главных задач, которая стоит перед компанией, — это IPO. Как проходит процесс подготовки к нему?

— IPO следует рассматривать как средство реализации стоимости бизнеса, а эта стоимость изначально должна быть создана. Поэтому передо мной стоит задача не провести IPO, а увеличить стоимость бизнеса, акционерного капитала и его финансовые показатели — прежде всего экономические. Если такое увеличение произойдет, то проведение IPO — это уже дело десятое. Важно построить бизнес, который будет стоить много денег и в который люди будут хотеть инвестировать. В этом основной смысл.

— IPO может выступать инструментом для увеличения стоимости бизнеса? И если да, то в какой перспективе?

— Как инструмент, конечно, рассматривается, но никаких конкретных планов мы для себя не ставим. Просто потому, что это не является самоцелью.

— Какие планы по финансовым показателям у вас на 2018 год?

— Мы не раскрываем наших планов, чтобы потом не отчитываться о том, выполнили мы их или нет.

— Ранее вы говорили, что планируете нарастить стоимость акционерного капитала Segezha Group к 2020–2021 годам до 60 млрд рублей. Какова сейчас стоимость компании?

— Я думаю, что на конец этого года мы выйдем на стоимость акционерного капитала порядка 30 млрд рублей.

— А планы по удвоению стоимости бизнеса к 2020–2021 годам сохраняете?

— У меня планы более амбициозные. Я ставлю планку минимум в 100 млрд рублей стоимости акционерного капитала. Это может произойти в 2021 или в 2022 году — не могу назвать точную дату, но это произойдет в скором времени.

— За счет чего может произойти рост стоимости бизнеса, помимо IPO?

— Первый, самый главный рычаг — увеличение объемов производства продукции. Наши существующие мощности использованы практически на 100%, нам необходимо инвестировать в строительство новых мощностей и расширение имеющихся. Второй рычаг — повышение операционной эффективности, снижение затрат и увеличение операционной маржи, а следовательно, прибыли.

— Каковы ближайшие планы Segezha Group по увеличению мощностей?

— Прежде всего, мы собираемся увеличить выпуск бумаги на Сегежском ЦБК (целлюлозно-бумажном комбинате — прим. ТАСС) с текущих 350 тыс. до 450 тыс. тонн ориентировочно к 2021 году. Первый этап — это строительство нового химического производства: цех утилизации, новая известковая печь, новые выпарные станции. Также запланировано строительство нового содорегенерационного котла, который должен заместить три существующих. Это котел последнего поколения, который даст нам возможность стабильно производить не только целлюлозу в большем объеме, но и электроэнергию, полностью покрывая потребности комбината. Себестоимость бумаги могла бы теоретически быть на 25–30% меньше, если бы мы были обеспечены энергией собственного производства.

— Есть ли оценка объема инвестиций в модернизацию и расширение производства?

— Мы оцениваем объем инвестиций на модернизацию Сегежского ЦБК примерно в 25–27 млрд рублей.

— А новые комбинаты собираетесь строить?

— Да, мы заинтересованы в расширении бизнеса. Мы планируем строить в Галиче Костромской области новый фанерный комбинат. Также запланирован новый комбинат лесопиления и клееных деревянных конструкций на территории Сегежского ЦБК.

В Вологде мы начинаем строить завод перекрестно-склеенных панелей. Это первый завод такого типа в России, он будет производить комплектующие для строительства многоэтажных деревянных домов. Звучит как экзотика, но это реальность в ряде западных стран. И я думаю, что очень быстро это превратится в мейнстрим, потому что по стоимости и скорости сооружения это абсолютно конкурентно с бетонными домами. При этом в плане экологичности и красоты у них гораздо больше преимуществ.

— Рассчитываете ли вы на помощь государства в расширении производства? Ранее вы говорили, что обсуждаете возможность финансирования строительства Красноярского ЦБК с ВЭБ. На каком этапе сейчас находятся переговоры?

— Сейчас переговоров нет. В банк пришло новое руководство, которое занимается формированием новой стратегии. Кроме того, у ВЭБ есть вопросы по своему собственному финансированию и количеству денег на инвестиции в новые проекты. В настоящее время мы проектируем ЦБК в Красноярске и ищем партнеров для финансирования этого комбината. Потенциальная стоимость завода составляет $2 млрд. Чтобы привлечь финансирование у банков на этот проект, нужно иметь порядка $600 млн акционерного капитала — он будет использоваться в качестве залога по кредиту. Их кто-то должен вложить под очень высокий риск, а остальные $1,4 млрд банки дадут уже без проблем. Главный вопрос — где деньги взять, эти первые $600 млн. У нас таких денег нет. А кроме ВЭБ, пока нет никаких прямых форм государственного участия в подобных проектах. Только разве сделать госкомпанию, которая будет строить ЦБК на бюджетные деньги, но это уже другая история.

— Тогда на какую господдержку вы рассчитываете?

— Мы говорим о налоговых льготах, о помощи в строительстве инфраструктуры, об изменениях в строительных нормах и правилах, в экологическом законодательстве и так далее.

— Чем может помочь государство в области экологии?

— Приведу один пример. Существует норматив, по которому ЦБК должен находиться на удалении минимум одного километра от жилых домов. Но эта норма была сделана для ЦБК 50-летней давности, которые действительно в пределах городов строить было невозможно. Они были настолько грязными, что запах чувствовался за 50 километров. Современные комбинаты строятся так, что там даже дыма нет, не то что запаха. Фактические экологические параметры ЦБК изменились, современные производства экологичны настолько, что разработанные полвека назад нормы и требования уже не имеют никакого смысла.

— Вы планируете работу по изменению этих норм вести, например, с Минприроды?

— Планируем.

— А какие изменения нужны в части строительных норм и правил?

— На сегодняшний день в России не существует норм и правил для строительства и ввода в эксплуатацию многоэтажных деревянных домов. Такой проект не согласует прежде всего пожарная инспекция — МЧС. Считается, что деревянные дома горят, и поэтому, что бы ты ни говорил, построить тебе его не дадут. Пока это отношение не изменится, никакого деревянного домостроения в России не будет.

— В России с апреля действует программа субсидирования ипотеки на деревянные дома — так называемая "деревянная ипотека". Как она развивается, выполняется ли поставленный объем?

— Во-первых, она очень маленькая: на всю страну, по-моему, порядка 200 млн рублей. В России эта программа очень мало востребована — в основном это девелоперские проекты, специальные поселки. Таких поселков по всей стране делается мало, особенно деревянных.

Во-вторых, есть большая проблема в сфере строительства деревянных домов. Около 90% индивидуальных деревянных домов в России строятся не по какому-то проекту, а представляют собой доски, закупленные на ближайшем строительном рынке, сколоченные в некое подобие дома бригадой шабашников. Как кредитовать такие дома, как оценивать их стоимость — большой вопрос. Если бы в стране существовал порядок, при котором нельзя было бы сколотить дом непонятно из чего, а нужно было бы иметь утвержденный и согласованный в определенной инстанции архитектурный проект, тогда шабашное строительство уменьшилось бы на порядок, потому что получили бы шанс комбинаты.

— Какие дома сейчас производят комбинаты?

— В России за последние несколько лет было построено пять заводов по индустриальному производству домов — каркасных и из клееного бруса. Но в основном каркасные деревянные дома — причем это глобальный, мировой мейнстрим. В европейских странах, а также в США, Канаде, Японии и Китае основная масса частных домов строится по каркасной технологии. Каркас из деревянных конструкций — клееный брус, прежде всего, доски — заполняется утеплителем, обшивается, вставляются окна, крыша — получается дом. Этот дом собирается быстрее, чем кирпичный, обладает лучшей теплопроводностью и стоит дешевле.

Единственный недостаток каркасного деревянного дома — образно говоря, если кинуть ломом в стену, то лом стену кирпичного дома не пробьет, а каркасного пробьет. И русский мужик решит: "Что это за дом, если я с утра встал и кинул в него лом — а он проткнул эту стену? Это не дом". У нас такой менталитет, что так быть не должно. "Я, конечно, всех умней, дом я строю из камней". Но это абсолютно полная дурь, потому что с экономической точки зрения это полностью неэффективно.

— А какие дома производит Segezha Group?

— У нас есть производство домокомплектов из клееного бруса на Сокольском деревообрабатывающем комбинате. Это единственное предприятие нашей группы, которое производит дома, и оно является лидером именно в сегменте клееного бруса. Это предприятие загружено сейчас на 100%, и у нас вообще никаких проблем со спросом нет. Независимо от наличия госпрограммы — мы продаем все, что производим, и при этом не можем насытить рынок, потому что в целом таких производств мало.

Кстати, мы уменьшаем объем клееного бруса для домов и увеличиваем объем производства клееной балки, которую мы всю поставляем на экспорт. В целом у нас 80% производства идет на экспорт, прежде всего в Европу, где это востребовано.

— Еще один рынок, на котором активно представлена Segezha Group, — рынок бумажных мешков. Планируете ли вы увеличить свою долю на этом рынке?

— В России Segezha Group занимает порядка 75–80% доли в бумажных мешках. То есть рынок и так почти полностью наш, увеличивать долю дальше смысла особо нет. При этом мы видимо большой потенциал роста размера рынка за счет замещения пластиковой упаковки на бумажную. Речь идет в основном о пакетах, которые используются в продуктовых магазинах, в крупных сетях — там, где миллионы людей ежедневно покупают продукты.

Емкость этого рынка огромная — миллиарды пластиковых пакетов. Люди берут бесплатные пластиковые пакеты пачками, используют их в десять раз чаще, чем это реально необходимо, просто потому что это халява.

— Обсуждаете с ретейлерами вопрос замещения пластиковых пакетов бумажными?

— Ведем с ними переговоры, но это скорее вопрос государственной политики. Какой смысл этих переговоров? "Возьмите бумажные пакеты. — Сколько стоят? — 5 рублей. — Не возьмем".

Мы обращались несколько раз к правительству, к профильным министерствам с предложением поменять законодательство в этой сфере. Предлагали, например, запретить бесплатную раздачу целлофановых пакетов на кассах. Но на данный момент такого решения нет.

До тех пор пока бесплатные целлофановые пакеты раздаются на кассе, люди будут их брать и не будут покупать бумажные. Целлофановые раздаются бесплатно, потому что они дешевле, чем бумажные. Как это ни парадоксально, на них ниже утилизационный сбор: пластиковый пакет легче бумажного, его якобы дешевле транспортировать на свалку. А то, что пластиковые пакеты разбрасываются по всей стране и валяются в лесу, засоряют дороги, водоемы, не разлагаются и наносят огромный экологический вред, — это никто в расчет не берет почему-то.

— Есть еще один формирующийся рынок — рынок биоразлагаемых пакетов. Как в Европе, где уже эта система внедрена. Изучали ли вы эту тему?

— Когда этот рынок появится — тоже зависит от государства. Если будет взят курс на замещение неэкологичной упаковки экологичной, мы будем готовы очень быстро развернуть производство и удовлетворить спрос.

— Вы говорили, что большая часть производимой продукции Segezha Group идет на экспорт. Как сказывается на вашем бизнесе валютная волатильность?

— Мы получаем больше доходов в рублях. Экспорт у нас весь в долларах и евро. Поэтому рост курса евро или доллара по отношению к рублю дает нам дополнительную выручку и дополнительную прибыль.

— То есть курс валют положительно скажется на ваших показателях за 2018 год?

— Да, это в том числе улучшает наши показатели по итогам 2018 года. Другое дело, что у нас также растет долг, потому что у нас долг частично в валюте деноминирован, потому что он сбалансирован с нашими доходами.

— Ориентация компании на экспорт приводит к более сильной зависимости не только от макроэкономической ситуации, но и от политики. Не боитесь ли вы попасть под санкции?

— Коротко — не боимся.

— А если развернуто?

— И развернуто — тоже не боимся. Санкции называются в экономике "черный лебедь" — это некий кризис, катастрофа, которая происходит помимо твоей воли. Делать какие-то расчеты и учитывать это в своих планах бессмысленно — мы никак не сможем на это повлиять. Это либо произойдет, либо не произойдет. Если это произойдет, мы будем разбираться с последствиями. Если не произойдет — а мы считаем, что это не произойдет, — закладывать в наше бизнес-планирование негативное событие такого рода смысла нет. Потому что это никак наши бизнес-планы не поменяет.

— В начале августа стало известно, что Госдеп США изучает возможность введения санкций против основного бенефициара АФК "Система" Владимира Евтушенкова. Как это может повлиять на бизнес Segezha Group?

— Я не вижу ни одной причины для введения санкций именно против Segezha Group. Хотя, как говорит президент РФ Владимир Владимирович Путин, наши американские партнеры что угодно могут придумать, вне зависимости от потенциальной выгоды. Поэтому на логику и здравый смысл здесь рассчитывать не приходится, но я думаю, что найдем выход даже в этом случае.